Того, что выпало на долю этой женщины, хватило бы на несколько жизней. Не каждый выдерживает испытания, которые приготовила ему судьба, но Вера Даниловна  Подмазова не просто выстояла в борьбе с трудностями, но сумела сохранить в душе и любовь, и жизнерадостность, и удивительную доброту.

7 ноября этой удивительной женщине исполнилось 90 лет. Но глядя на нее, трудно поверить в этот возраст. Подвижна и аккуратна, читает, вяжет и вышивает  без очков, в квартире – порядок и уют, то же самое можно сказать и про дачу, на которой героиня этого рассказа выращивает различные овощи, фрукты и ягоды.  Она вполне самостоятельна и к услугам помощников практически не прибегает, хотя родные всегда начеку, а вдруг что понадобится. Семья у Веры Даниловны большая: четверо детей, пятеро внуков и семеро правнуков.

   Жизнь до и после

Родилась Вера Талочкина (девичья фамилия) в Ярцеве, а выросла в деревне Медведево Кардымовского района. Восемь лет отучилась на пятерки. Когда началась война, ей было 15 лет. Отец ушел на фронт, мать осталась с тремя малолетними детьми, а Веру забрали. В августе 43-го девушку вместе с ровесницей - двоюродной сестрой и другими парнями и девушками полицаи посадили на конные подводы и доставили в Кардымово. Оттуда в товарном вагоне привезли в разрушенный Смоленск, а когда собрали три тысячи молодых людей, то товарный эшелон направился в польский город Белосток.

 Всеобщая дезинфекция. Раздевали догола, одежду отправляли на термообработку, а пленников заставляли мазаться какой-то вонючей жидкостью, которую через час смывали ледяной водой из шлангов. Одежду вернули, но разбирать, где чья времени не дали: каждый надел то, что попалось под руку.

Затем всех повезли по концлагерям Германии. Город Гале. Там за колючей проволокой Вера прочитала надпись, которую оставили те, кто был в лагере до них: «Кто здесь побывал, тот не забудет…»

- Нас на машинах начали развозить по городам, - вспоминает Вера Даниловна. -  Мы попали под Лейпциг, где один комендант с эсэсовцами продавал рабов зажиточным немецким фермерам. Нас выбирали, как скотину: проверяли физическую силу, зубы и наличие болезней. Меня купили первой и разрешили самой выбрать второго человека. Так мы с сестрой попали в крупное поместье, в котором был концлагерь на сто заключенных-рабов.

   Остаться в живых

В том хозяйстве выращивали свиней, для которых работала большая кухня. Узников кормили тем, что оставалось от этой кухни – отваром брюквы и черной жижей от вареных бобов. Утром, правда, давали прозрачный ломтик хлеба, который пленницы не могли себе позволить съесть сразу, а отламывали по крошке, наслаждаясь его вкусом, пока их гнали на работу.

Делать приходилось все: убирали свеклу, картофель, чистили свинарники, ухаживали за животными. В надзирателях были два пожилых немца – один сочувствующий, а другой – полнейший отморозок по прозвищу Суматик. Добрый отпускал по два человека с поля в заросли слив, где можно было поесть плоды прямо с дерева. С собой набирать слив не разрешалось, и голодные девушки в спешке их ели с листьями и с косточками. Торопились, так как в любую минуту их могли заметить и тогда у надзирающего были бы неприятности.

А злой просто издевался, бил дубинкой несчастных и получал удовольствие от этого. Потом, когда пленников освободили, американцы этого Суматика забили насмерть, а другого надзирателя не тронули, так как за него девушки заступились.

   Спасение

 Весной 1945 года большую часть территории, освобожденной нашими войсками, заняли союзники. Бывшая узница рассказывает:

- Утром мы только собирались позавтракать, как входят американцы. Один увидел, что на столе всего лишь пять маленьких картошек, смел все это рукой на пол и ушел. Мы заплакали, не понимая, что происходит, думали, что останемся голодными на весь день. А  этот парень вдруг быстро возвращается с полными руками различных колбас и тушенки. Мы, конечно, попировали, но оказалось, что зря… Потом их доктор, которых собирал нас с кровавым поносом по кустам, объяснил, что мы после почти двухлетнего голодания, просто отравились, наевшись мяса до отвала… Доктор этот сильно ругал своих, но нас он вылечил.

Потом в лагере для перемещенных лиц, где собралось 35 тысяч человек, их немного откормили. Пленники ждали того дня, когда их передадут нашим. Вера Даниловна в мельчайших подробностях помнит тот день, когда они проходили три шлагбаума через Эльбу. Говорит, дышать боялись, чтобы не вспугнуть надежду, которую лелеяли почти два года.

Домой добирались очень долго, проходили проверку в фильтрационном лагере НКВД  для пленных и узников. Только 22 сентября в 45-м Вере дали разрешение вернуться.

   Возвращение домой

Ее папа погиб на фронте, а мама из-за болезни и перенесенного горя уже не вставала с постели. На плечи 19-летней Веры легла забота о 5-летнем Анатолии, 10-летнем Михаиле и 12-летней Надежде. Сама покрыла крышу соломой, сама ходила в лес, рубила дрова, из кусочков старой одежды шила новую для братиков, сестренке и себе. А чтобы такие обновки не выглядели совсем уж ветошью, Вера выменяла на картофель немного краски для ткани у одной женщины, с которой случайно познакомилась. Незнакомка дала совет, как вылечить маму. На протяжении двух недель утром и вечером девушка проглаживала горячим угольным утюгом завернутую в валяное одеяло маму, которой был всего 41 год. И Евгения Максимовна встала, прожив еще 39 лет.

Из своей деревни семья переехала в деревню Шишкино Ярцевского района, жизнь постепенно стала налаживаться. В 1950 году Вера Талочкина вышла замуж за профессионального военного Григория Подмазова. Через год у них родился Валерий, практически следом -  Александр, затем Ольга и Татьяна.

Кем только не приходилось работать на селе Вере Даниловне: и свинаркой, и заведующей складом, и продавщицей. Даже бухгалтером прекрасно справлялась, не смотря на то, что ее этому никто не учил, отчеты сдавала вовремя и без ошибок.

Работала без праздников и выходных, практически на износ. Сразу после войны плуги и бороны таскали на себе, так как лошадей не было. Зерно хрупкие девушки носили мешками за 20 километров. Лен обрабатывали только вручную… Мирная жизнь уже была большим счастьем, потому и бралась за любое дело с таким энтузиазмом, что все ей оказалось по плечу. Да она с детства к труду привычная: с пяти лет корову пасла и умела носки вязать.

   Одна большая боль

У Веры Даниловны много наград за самоотверженный труд и в связи с юбилеями. Вот перелистывает она содержимое старенькой папки, где  целая стопка почетных грамот и медалей, и подробно рассказывает о каждой, когда кем и при каких обстоятельствах вручена. Ее память хранит такие подробности, которые кажутся совсем уж незначительными непосвященному.

Выйдя на пенсию по возрасту, она продолжала работать. До 1991 года трудилась в ярцевском отделении смоленского предприятия «Сапожок».

В 2011 году она ослепла от горя. В прямом смысле. Пропал ее сын Александр. Немногие очевидцы уверяли, что какие-то люди на машине попросили его показать дорогу, затем посадили мужчину в автомобиль и скрылись… Полиция искала, но безрезультатно.

Дети и внуки помогли с операцией в Питере, зрение возвратилось, но Вера Даниловна без слез говорить о пропавшем сыне не может. Три раза родные обращались на центральное телевидение в передачу «Жди меня» – безрезультатно. Им даже ответ не прислали.

- Там сейчас сплошное шоу, - плача, говорит Вера Даниловна, - ищут, в основном, тех, кто хочет познакомиться. Кто-то кого-то когда-то увидел и решил снова найти… А реальной помощи таким, как я, нет. С этой болью вот и живу, надеюсь найти своего сына...

   Живите по совести

Простая и искренняя женщина живет скромно. У нее однокомнатная квартира, купленная по сертификату, и небольшая дача в черте города. Своим урожаем щедро делится и с членами семьи, и с соседями. Помогает всем, кому может. Соседкам, которые моложе ее, вызывает скорую помощь, моет не только подъезд, но и подметает на улице возле крыльца. С удовольствием общается с детьми во дворе. Так об этом говорит:

- Все чаще замечаю, что родители ничему не учат своих детей. Вот угощаю их конфетами, а они тут же фантики под ноги бросают. Учу их, чтобы не мусорили, ведь двор должен быть чистым. Как и человек, чистым должен быть душою, жить по совести…

Никакой озлобленности на судьбу, никакой нервозности, никаких претензий. Наоборот, она полна любви к окружающему миру. Так и сказала при расставании: «И за что меня Бог так любит? Живу вот долго и хорошо, и даже почти не болею».

Она проводила меня до порога, угостила яблоками со своего сада и пригласила в гости. Просто так, попить чайку и поболтать. Мы попрощались, а ее добрая улыбка еще долго согревала  и дарила хорошее настроение.

Светлана Кривенко